Рябиновый мед. Августина. Часть 3, 4 - Страница 56

– Сейчас мы это дело поправим.

Мать помазала локти сына водой, достала рукавицы и занялась крапивой. Сама могилка была ухоженной. Конечно, Августина выбиралась сюда теперь не так часто, как Маша. С тех пор как устроилась в детский дом, времени не хватало. Теперь они с подругой и встречались-то больше здесь, на кладбище.

Кончилась обедня, народ вышел из церкви и разошелся по кладбищу. Подошли Маша с Сережей. Подруги обнялись. Дети же, как всегда, поначалу вели себя немного стесненно, успели отвыкнуть друг от друга.

Сережа был похож на мать – такое же немного робкое приветливое лицо, улыбка совсем Машина, только, пожалуй, лоб и брови – Митины. Но, чтобы сделать приятное подруге, Августина заметила:

– Вылитый отец.

Маша вздохнула. После литургии она всегда выглядела умиротворенной и светло-задумчивой. Она согласно кивнула.

– А твой Владислав похож сразу на трех, знаешь? И нисколько на тебя!

– Так уж и нисколько?

– Вовсе! – подтвердила Маша, не без умиления глядя на круглолицего племянника. Она знала, что поцеловать себя тот не даст, и с чувством потрясла его крепкую ладошку. – Вот какой гриб-боровичок! Губы и глаза, безусловно, Алешины. И в то же время есть что-то Володино. Не находишь?

Августина пожала плечами. Она замечала что-то такое, но ей хотелось, чтобы ее наблюдения подтвердила Маша.

– Алешка ведь с Володей очень похожи, – продолжала Маша. – А вот фигура – Артемкина. И даже в повадке проглядывает что-то.

– Вознесенский, – согласилась Августина.

Подруги достали помин – сваренные вкрутую яйца, соль, хлеб с маслом. Поели.

Прямо напротив Августины стоял просторный деревянный дом причта. Здесь жили кладбищенский батюшка с семьей и молодой псаломщик, женой которого была Арина, старшая дочь отца Федора. Та самая Ариша, вместе с которой Асе довелось пережить закобякинский кошмар – ночное вторжение банды, злосчастный молебен, кровь, слезы. И теперь, встречая Августину в городе, Ариша делала вид, что не узнает ее. А сегодня, когда они с Владиком проходили мимо крыльца кладбищенского дома, Арина демонстративно на ее «здрасьте» повернулась и захлопнула дверь.

Теперь Августина сидела на низенькой лавочке как раз напротив окон Арины и видела, как за окном кто-то стоит и наблюдает.

– За что она злится на меня? – спросила Машу.

– Кто?

– Твоя золовка. Вот, смотри, сейчас занавески задернет.

Не успела Маша повернуть голову – ситцевые занавески в комнате задвинули.

– Чушь какая-то. Что я ей сделала?

– Инночка, не бери в голову. Ты же знаешь, как погиб отец Федор. Его расстреляли красные.

– Но я-то здесь при чем? Алексей не принимал в этом участия.

– Он был среди красноармейцев, участвовал в захвате банды. Разве не так?

– Маша, но как можно теперь…

– Хочешь, я поговорю с ней?

– Не стоит. Думаю, ты уже говорила с ней на эту тему. Ведь так?

Маша вздохнула. Помолчали, наблюдая, как сыновья бегают друг за другом среди оград.

– Хорошо здесь, правда? – улыбнулась Маша. – Всякий раз прихожу сюда будто бы в гости. И сердцу так печально и радостно одновременно.

– И уходить не хочется.

– Не хочется, – согласилась Маша. – Дома тоскливо. Знаю, папа отругал бы меня за такие настроения, но не получается по-другому. Как вспомнишь, каким шумным бывал этот дом, сколько в нем было тепла, счастья… Какие мечты вынашивались в каждой комнате… А теперь там чужие люди. Нам с Сережей оставили нашу горницу, и на том спасибо.

Подруги поднялись и, разговаривая, двинулись к воротам. Дети бежали впереди. Они резвились, словно здесь было не кладбище, а парк. Не доходя до ворот, мальчики остановились у дома причта – им открылся просторный двор, где на веревках сохло белье, ходили по траве куры. А на крыльце сидела девочка в платочке, ровесница мальчиков, и с любопытством на них посматривала.

– Гляди – Ленка! – толкнул Сережа товарища в бок. – Давай позовем? Лен-ка!

– Лен-ка!

Девочка спрыгнула с крыльца, подошла к мальчикам, смущенно улыбаясь, опустила глаза.

– Здравствуйте.

– Давай, Ленка, с нами в догонялки играть.

Глаза девочки на секунду осветились радостью, затем она что-то вспомнила и отступила. С нескрываемым огорчением призналась:

– Не могу.

– Это почему же? – удивился Сережа. – Ты же со мной давеча играла.

– С тобой можно, а с ним – нельзя. – Не глядя на Владика, она показала на него пальцем: – Его отец Боженьку обидел.

Владик удивленно распахнул глаза.

Сказав несусветицу, девочка повернулась и убежала. Владик так и остался стоять столбом с широко распахнутыми глазами и открытым ртом. Сережа с интересом смотрел на него.

Фразу Леночки слышали и Маша с Августиной, и обе на время потеряли дар речи.

– Мама, это правда?

Глаза Владика отчаянно горели.

– Конечно, нет, – спокойно возразила Ася. – Глупости какие.

Мальчик тут же повернулся в сторону убегающей девочки и громко крикнул:

– Дура!

– Ну вот это совсем уж ни к чему! – строго оборвала мать.

В это время на крыльце появилась Арина, схватила девочку за руку и втащила ее в дом.

Некоторое время все шли молча. Только на соборном мосту мальчики забежали вперед, повисли на перилах, наблюдая, как внизу, расстилая по дну темные водоросли, течет вода.

Когда подруги приблизились к детям, Владик выпрямился и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Если мой отец обидел Боженьку, то значит, тот заслужил.

К концу месяца в детском доме «Красные зори» заработали кружки. Вопреки скептическим прогнозам воспитательницы Тучковой желающих повысить самоподготовку оказалось немало. Особенно много ребят записалось в военный кружок и в Красный Крест.